- Чингиз-хан провозгласил, что  подчиненные  ему  племена  составляют
единственный во вселенной, избранный небом народ,  что  они  будут  носить
отныне имя "монголы",  что  означает  "побеждающие"...  Все  же  остальные
народы на земле должны  стать  рабами  монголов.  Непокорные  ему  племена
Чингиз-хан  вычистит  с  равнины  земли,  как  сорные,  вредные  травы,  и
останутся жить одни монголы.
     Летописец всплеснул руками.
     - Значит ли это, что татарский каган  и  к  нашей  границе  пришел  с
требованием, чтобы правоверные ему подчинились?..  Но  у  нашего  падишаха
огромное войско смелых воинов, которые сражаются, как львы, под  священным
зеленым знаменем ислама.  Ведь это безумие, это детская сказка думать, что
такое доблестное, мусульманское войско,  такой  прославленный  полководец,
как хорезм-шах Алла эд-Дин  Мухаммед,  покорятся  безумному  хану  простых
скотоводов! Священная тень самого пророка витает над нашим войском и ведет
его к победам!
     Посол сложил пухлые руки на грузном животе, вздохнул и закрыл глаза.
     - Я же предупреждал тебя, что ты  назовешь  мои  рассказы  баснями  и
сказками!
     - Нет, нет, почтенный гость!  Говори  дальше!  Я  слушаю  тебя,  хотя
слишком необычно, невероятно все, что ты говоришь.     

Они называли себя манрангами.  Это  означает  "люди",  или  "Подлинно
Человеческие Существа".
     Ну, следует начать с того, что большинство людей так себя и называет.
А потом наступает день, когда одно  племя  встречает  какой-нибудь  другой
народ и дает ему имя; ну, например, "Другие Люди", а если день  неудачный,
то "Враги". Если бы они придумали какое-нибудь  другое  название,  скажем,
"Другие Подлинно Человеческие Существа", это в дальнейшем всех избавило бы
от многих бед.
     Манранги ни в коем случае не были примитивными. Писмайр говорил,  что
у них богатое национальное культурное наследие. Он имел в виду их истории.
     Писмайр знал все старые истории и множество новых и имел  обыкновение
рассказывать их, когда все племя, очарованное, слушало,  и  ночные  костры
догорали дотла, оставляя после себя лишь пепел.
     Иногда казалось, что даже  могучие  ворсинки,  которые  росли  по  ту
сторону деревенского частокола, тоже слушали. Казалось,  они  толпились  у
самого частокола, подобравшись к нему совсем близко.
     Самая древняя история  была  и  самой  краткой.  Писмайр  нечасто  ее
рассказывал, но  племя  знало  ее  наизусть.  Это  была  история,  которую
рассказывали на многих языках во всех уголках Ковра.
     - В начале, - говаривал Писмайр, - не было ничего,  кроме  плоскости.
Потом появился Ковер, который закрыл всю эту плоскость. В те  дни  он  был
юным. Между ворсинками не было пыли. Они  были  стройными  и  прямыми,  ни
согнутыми, ни заскорузлыми, как сегодня, и Ковер был пуст.
     Потом появилась  пыль.  Она  падала  на  ковер,  просеивалась  сквозь
ворсинки, укоренялась в глубокой  тени.  Ее  набиралось  все  больше,  она
медленно  оседала  в  тишине  среди  полных  ожидания  ворсинок,   и   это
продолжалось до тех пор, пока пыль не покрыла Ковер толстым слоем.
     Из пыли, из праха Ковер соткал нас всех. Сначала появились  маленькие
ползучие создания, устраивавшие свои жилища  в  бороздках  или  высоко  на
ворсинках. Потом появились сораты, а также бурильщики ткани, тромпы, козы,
громпайперы и снарги.
     Теперь Ковер стал носителем жизни  и  шума.  Да,  а  также  смерти  и
безмолвия. Но на ткацком станке жизни отдельные нити исчезали из ткани.
     Ковер был полон жизни, но он и не подозревал, что он  живой.  Он  мог
существовать, но не мог мыслить. Он даже не знал, что он такое.
     Итак, мы, Люди Ковра, возникли из праха. Мы дали Ковру его имя и дали
имена всем тварям, и тогда процесс тканья завершился. Мы были первыми, кто
дал Ковру его имя. Теперь он знал о себе.
     Хотя Фрэй, ненавидящий жизнь на ковре,  может  попирать  нас  ногами,
хотя тени над нами сгущаются, мы - душа Ковра,  а  это  великая  вещь.  Мы
плоды ткацкого станка.
     Конечно, все сказанное носит метафорический характер, но, думаю,  это
важно. А вы как считаете?